Встреча в Тельгте. Головорожденные, или Немцы вымирают. Крик жерлянки. Рассказы. Поэзия. Публицистика - Грасс Гюнтер - страница 116

«По вине людей…»

По вине людей

гибнет лес

и сказки разбежались,

куда глаза глядят:

некого уколоть теперь веретенцу;

нету деревца для Безручки,

чтоб обнять отрубленными руками;

незагаданным пропадает

третье сказочное желанье.

Дроздобород лишился своих владений.

Детям совсем негде заблудиться.

А семерка — лишь цифра, и только.

Лес погиб по вине людей,

а сказки ушли в город

и кончились плохо.

«На исходе переговоров…»

На исходе переговоров политикам не оставалось

уже ничего иного, как лишь улыбаться друг другу.

Безо всяких причин для веселья

на губах появились улыбки.

Но обычно суровые лица

оживились не столько смущенной усмешкой,

сколько гримасой финала.

Впрочем, в ней поспешили узреть ободряющий признак,

и репортеры запечатлели единодушье улыбок.

Фотографии последней встречи в верхах

заражали своим оптимизмом.

Значит, кризис не так уж серьезен, говорили люди.

А поскольку переговоры шли практически до конца,

до конца сохранялся

и юмор.

«Вот оно — ничто!»

Вот оно — ничто!

От слов остались

Одни послесловья.

Так и не удалось

завершить давний спор

о воспитании молодежи.

За заключительным

коммюнике

тут же последовало опровержение.

Напоследок отдельные особи

рода человеческого

пытались начать все сначала.

Так сказать, на исходе сезона

благодаря уценке

надежды стали доступней.

Под занавес заговорили,

что добро и зло

лишь химеры.

Увы, Господь опять

от диспута

уклонился.

Уцелело

решение

отсрочить переговоры.

Мы думали:

вот так хохмы!

А было уже не до смеха.

Зато проблема голода

разрешилась сама собою,

причем в глобальном масштабе.

Под конец

многим хотелось

еще раз послушать Моцарта.

«Что-то с нами творится не то…»

Что-то с нами творится не то.

Может, выбран неверный путь?

Или где-то вкралась ошибка,

но где и какая?

А ведь все идет как по маслу,

хотя дорожные знаки

ясно говорят,

что мы движемся не туда.

Когда лихорадочный поиск

не вскрыл причину ошибки,

неожиданно встал вопрос:

а не в нас ли самих причина?

Например, в тебе или в нем.

Нет, мы никого не хотели обидеть.

Все начали уступать друг другу.

А жизнь идет как по маслу,

хотя не туда, куда надо,

но, по общему мнению,

таков единственный выход.

При встречах же только и слышно:

Привет! Это я виноват. — Как, ты тоже?

Редкое единодушие.

Потом перестали искать,

где ошибка

и в чем она состоит.

Отпала проблема вины

и виновных.

Ибо ясно — все виноваты.

Как никогда спокойно

идем не туда, надеясь,

что ошиблись дорожные знаки

и все опять обойдется.

«Ультемош!»

Ультемош!

Не оплачено столько счетов.

А сколько не сыграно свадеб,

не состоялось разводов

с разделом имущества.

Пропали все отпуска.

Не успели подать десерт

после съеденного жаркого

(это был воскресный обед).

Оборвались на полуслове

уверенья, мольбы, проклятья.

Анекдоты остались без соли.

О чем бишь речь, а?..

Столько плотских утех пресеклось

перед самым «еще! еще!..»

Прилегший вздремнуть на часок

уснул, так сказать, навеки.

Не сбудутся никогда

отложенные на потом

встречи старых друзей

и повышенья окладов.

Не бывать именинам,

первым зубкам, погоде на завтра.

Тщетно писем ждать и наследства,

и уже не страшно, что покажут анализы.

Ах, мои посулы жене

пойти с ней по магазинам!..

А мы затевали ремонт.

Собирались, совсем как прежде,

вместе сходить в театр,

потом посидеть в ресторане.

Пожалуй, мы бы смогли

кое-что попытать сначала…

Обещали детям лошадку,

а друг другу — чуточку больше вниманья.

Не стоило копить на второе авто,

на словарь братьев Гримм и дачную мебель.

Мечтали отдохнуть наконец,

а то все суета, суета.

И еще нам хотелось…

Правда, не стало ни голода, ни малых войн.

С капитализмом исчез социализм,

со злом — добро, с любовью — ненависть.

Не додуманы новые мысли.

Сорвана школьная реформа.

Без ответа остался вопрос, есть ли Бог и т. д.

И у тех, кто жил в мире с собою,

тоже были мечты и надежды, но увы.

Цена на злато упала, чтоб никогда уже не…

Потому что.

В воскресенье.

Ультемош!

«Итак, финал нам известен…»

Итак, финал нам известен.

Кто не видел расхожей картинки:

мы кукожимся в последнем экстазе.

Что ж, нас, умеющих предсказать

суховей или стужу, это не удивляет. Только

кому нужно предвидение, когда нечего больше предвидеть.

Смешно слышать о группах

в Новой Зеландии, Канаде, Швейцарии,

где надеются на выживание.

Не щадя в тренировках ни себя, ни других,

выживалы и выживалки пекутся

о продолжении рода людского.

По взаимной договоренности начало концу

положит Европа. Тут ведь многое начиналось,

а уж потом перекидывалось на всю планету.

Словом, мы опять впереди прогресса.

Но, устав от этой исторической ответственности,

на сей раз поставим на всемирной истории точку.

«А потом, что было потом?»

А потом, что было потом?

Денежная реформа.

А дальше?

Дальше зажили побогаче,

правда, лезли в долги.

А потом, когда все купили?

Тогда уж пошли и дети.

Ну, а дети, что делали дети?

Расспросами донимали,

что, мол, было прежде да после.

И вы им все рассказали?

Да. Вот, помнится, в 39-м

очень жаркое выдалось лето…

Что еще?

Дальше — скверные времена.

А потом, что было потом?

Денежная реформа.

«Все страшнее жить нашим детям…»

Все страшнее жить нашим детям.

Они маскируют ужас

ядовитой расцветкой причесок,

меловым и зеленым гримом.

Отбившиеся от рук,

они кричат — мы не слышим.

Что им до библейских заветов?

Никому не охота ждать у одра

отцовского благословенья

или брать на себя родительские долги.

Да и наше наследство мельчает

и умиляет лишь нас самих.

Они считают — так жить не стоит.

Для них наш путь слишком долог,

им недосуг.

То, что мы вынесли на своих плечах,

кажется им, видите ли, невыносимым.

Им даже лень заявить

свое гневное «нет»

нашему усердному «да».

Просто фьють! — и ищи-свищи.

Ах, дружище! За что нам

эти поздние сомненья?

Когда мы так устремленно двинулись к ложной цели?

Чем оправдать бессмысленность прожитой жизни?

Как страшно за сыновей и за себя,

раз даже мать, которая все понимает,

и та понять ничего не может.

«Нет, этого мы не хотели!»

Нет, этого мы не хотели! —

говорят потрясенные люди

друг другу.

Примечательно и небывалое

количество телезрителей.

Мы просто потрясены! —

уверяют многоголосые хоры.

Согласно подсчетам, демократическое большинство

действительно взволновано и потрясено.

Но послышались и разговоры,

что, мол, нужно больше твердости,

несмотря ни на какие жертвы.

Отстаивающее это мнение большинство

не сдаст позиций без боя.

Что, однако, не означает, как сказал телекомментатор,

будто вечерние новости не вызывают у нас

душевных волнений.

«Аминь! Все предрешено…»

Аминь! Все предрешено.

Недаром в кино и в романах

катастрофа уже свершилась

и стала легендой, вроде

той сказки о Гаммельне, где

все также было предрешено.

Там ребят с их крысами

замуровали в пещере

Лысой горы.

Время тянулось долго,

ребята шептали друг другу:

Нас обязательно найдут.

Родители между тем

делали вид, будто ищут детей,

которых сами же замуровали.

Окрест разносились вопли:

Мы их найдем!

Найдем

обязательно!

Лишь один мальчуган тихонько сказал своей крысе:

Никто нас тут не найдет, потому что никто и не ищет.

Все заранее предрешено.

«Самым главным отличьем…»

Самым главным отличьем

человека от зверя

любят считать любовь.

Нет, не любовь ко ближним —

она у животных сильнее.

Речь идет о парах

вроде Тристана с Изольдой,

равных которым нету

даже у лебедей.

Хотя о китах и китихах

не все еще нам известно,

представить себе меж них

историю Фауста с Гретхен

кажется просто диким —

Песнь песней Соломона мощней, чем олений зарев.

Далеко обезьянам по страсти до двоих погибших веронцев.

Даже соловьям не дано так влюбляться

внесезонно, самозабвенно,

до смерти, тем более загробно.

Говорят, влюбленным хочется слопать друг друга.

Это правда, я тоже съел бы тебя с потрохами.

Только прежде — под нежные звуки лютни —

давай-ка лучше зажарим

сочный бифштекс на двоих.

«Я поверил, что есть надежда…»

Я поверил, что есть надежда

(пусть лишь кроха в пустой тарелке),

и что-то, даже не идея,

а какое-то доброе поветрие

стало распространяться,

не признавая границ,

целительной заразой.

Есть надежда дождаться новой

земляники и новых яблок,

лысин у сыновей, сединок у дочерей,

а от внуков — открыток с приветом.

Есть надежда дождаться авансов

и процентов со вклада.

Неужто людям вновь открыт

бессрочный кредит?

Поверив, что есть надежда,

я начал искать аргументы

для подкрепления веры.

Я называл надежду

благой, острожной, нежданной.

Я взывал к ее милосердию.

А она была ненадежной

и какой-то тщедушной.

Я поверил, что есть надежда —

противники снимут пальцы с кнопок,

распахнутся двери настежь,

и мы перестанем бояться друг друга.

Кое в чем надежда сбылась,

и хлеб никто не жует в одиночку…

Но крысы над нами смеются,

ибо мы упустили свой шанс,

последнюю нашу надежду.

СТРАНА-НОЯБРЬ^[49]
13 сонетов

Перевод В. Санчука

Грасс Гюнтер - Встреча в Тельгте. Головорожденные, или Немцы вымирают. Крик жерлянки. Рассказы. Поэзия. Публицистика - скачать книгу